А ещё Сталин самостоятельно, без 8-го отдела и попаданца, наткнулся в фотокопиях «подшивки» сделанной для него на одну-единственную строку из ТМ 1948 года, из которых следовало что данный товарищ продолжал руководить Госпланом и после войны…

Отвлекаясь в сторону и забегая вперёд, стоит отметить, что в «этой» истории первый заместитель Председателя Госплана Сабуров не подменял какое-то время во ходе войны Вознесенского на его посту, а сразу занялся делами в образованном уже в конце 1940 года комитете по радиолокации, чему способствовали – в качестве спускового крючка – слова попаданца о значении радиолокации, подкреплённые сведениями с военных материалов на компьютере.

Возвращаясь к списку, помимо Вознесенского, в него попал по личному желанию Сталина, обратившего внимание на сведения из материалов попаданца про широкое использование «мази Вишневского» на фронте, её создатель. Сыграло свою роль снова заметка из ТМ 2003 года, что в честь Вишневского назван целый институт.

Будь потомок врачом с неким стажем, он мог бы кое-что добавить о последующих сомнениях в средстве и что эффективнее сработали сами рекомендации Вишневского по обработке раны и непроницаемость для микробов мази(линимента), который наносили поверх её. Но критика будущих времен относилась к ситуации «Активность мази против новых, мутировавших штаммов микроорганизмов тоже вызывала сомнения. А трибромфенолат в ее составе, скорее всего, действительно обладает антимикробной активностью.» Но случилась так, как случилось. Решение было принято, логика «первый раз в истории вышло отлично» сыграла свою роль и Вишневский попал в список желанием Сталина.

Вообще, многие решения принимались, исходя из отрывочных и куцых обрывков знаний из будущего. И если там, где потомок был профи, где материалы с компьютера точно указывали на что-то (типа новых месторождений) или, позднее, с бурным развитием средств ВТ, параллельно развивались ускоренными темпами линии связи – в подобных ситуациях прогрессорство реально осуществилось, а там, где принципиальных подсказок из будущего не было, существенного ускорения по сравнению с «миром Рожкова» не произошло…

Потомок, узнав о всех персоналиях допущенных к нему, испытал огромное разочарование. Некоторые из «новеньких», действительно были гениями и Рожков сделал для себя отчасти верный, отчасти скоропалительный вывод – «похоже, в голову Сталина запала идея соорудить после ВОВ нечто вроде истинного социализма с человеческим лицом»…

Сталин, крайне разочарованный и оставшийся в недоумении насчёт споров о генетике и довольно таки сбитый с толку поверхностным рассказом совсем не специалиста Рожкова, принял простое соломоново решение – «зарубил» в списке 3х академиков, имевших прямое отношение к делу – академиков Лысенко, Вавилова (того, кого спас от смерти попаданец) и другого Вавилова – физика, по причине родства со вторым.

Причем на факт было указано с такой решительностью, что Иоффе счёл за лучшее промолчать. Похоже, слова Берии (хоть и высказанные лично только Лысенко) – заниматься наукой и не впутывать государство в научные споры – было раздражённым решением, принятым наверху, и они уже разошлись среди многих. Сам Лысенко и разболтал… до Иоффе это тоже дошло. Он понимал, что тут не обошлось без слов попаданца или его книг… ну хоть так… живой останется Николай Иванович, и хорошо… чем плохо, если не будут использовать обвинения, связанные с идеологией, в конфликтах среди учёных?

Немного позже в присутствии первых двух Сталин жёстко повторил им «посыл с самого верху» – не сметь впутывать в ваши научные споры идеологию, вам товарищ Берия уже объяснил позицию советской власти – занимайтесь наукой и доказывайте свою правоту делом! А коммунизм и любые уклонизмы здесь не при чём!

Сталин, «подсевший», как было уже сказано ранее на «подшивку ТМ», намного лучше изучил её, чем мог представить тот же Рожков. Которого она пленяла неким духом надежд на будущее в первые годы освоения космоса. Ради чего он и скачал в своё время её всю, увидев несколько картинок из 60х…

Но в целом, очень и очень много поменялось в мире и сказалось на судьбах многих людей потому, что когда-то попаданец заинтересовался той самой рубрикой «окно в будущее» в ТМ…

Обе девушки и двое сержантов из числа «сильной половины человечества» из личного состава 8-го отдела, больше всех занимавшиеся ранее анализом подшивки, осенью 41-го получили переданную им с глазу на глаз наркомом Берией от лица самого Сталина благодарность за библиографический указатель, изрядно облегчивший поиск сведений.

Фамилии, факты и события… - всё это искал Сталин, по мере необходимости уточняя что-то заинтересовавшее его через попаданца – во время редких личных встреч и чаще – через запросы в его отдел. Несколько раз сам звонил по защищённой связи начальнику отдела, требуя к телефону Рожкова и желая уточнить тот или иной аспект каких – то событий – может, потомок что-то помнит из хотя бы общепринятых версий и трактовок?

– Абрам Фёдорович, вы понимаете вопросы секретности, но недостаточно глубоко. – Сталин без всяких сожалений отсекал многих товарищей, проходящих по по гуманитарным дисциплинам. – Вижу ваши знаки вопросов у этих фамилий… верно! Товарищи филологи, лингвисты-слависты и прочие востоковеды… им всё это не к чему знать.

Сталин, помимо тех двух кандидатур, которые добавил своей волей в список, разрешил доступ к сведениям из будущего следующим действительным членам АН СССР:

По направлению – химия, металлургия, биология, геология, география:

Вернадский, которого рьяно отстаивал Иоффе, пояснивший Сталину о том, что идеи Вернадского с ноосферой хорошо сложились с некотоыми аналогиями, прораставшими в будущем – интернетом и глобализацией, о которых постоянно твердил Рожков. Академик, достаточно хорошо (как он сам полагал) понявший суть всемирной инфосети будущего, благоразумно предпочёл не озвучивать перед Сталиным аналогии про далёкое будущее из музыкального вечера, но за Вернадского решающее слово таки замолвил, отчего Сталин согласился на эту кандидатуру, несмотря на сомнения из-за прошлого того и связей с заграницей.

И без попаданца в услугах и знаниях Вернадского и Ферсмана, также попавшего на встречу, советское государство крайне нуждалось. Как отмечалось ранее, позже на встрече появился и руководитель АН СССР Комаров.

По направлению – физика, астрономия:

Капица, с которым попаданец также успел обменяться язвительными уколами на встрече, хотя накал и не дошёл до такого размаха, как с Вознесенским.

Физик и радиоастроном Папалекси, внедрявший в России производство электронных ламп.

Был и работавший вместе с Папалекси Мандельштам, выдвигавшийся в 1930-м году на нобелевскую за открытие комбинационного рассеяния света. Эта пара позже интенсивно работала в направлении радиолокации, как и в иной истории, осваивая хинты из книг попаданца для нужд, в первую очередь ПВО.

«Актёр» (по первоначальному впечатлению попаданца) Семёнов – давний приятель Капицы и ученик Иоффе. Знания о будущей нобелевке его, вкупе с рекомендацией от Иоффе легко позволили Сталину согласиться на его присутствие, тем более что Николай Николаевич уже работал в развернувшемся атомном проекте.

Фок, также работавший по тому же направлению и имевший серьезнейшие научные интересы и бывший специалистом в квантовой механике и теории относительности. Вопрос «как же, вопреки всем теориям, случился сам факт попадания человека из будущего в 1940?» по прежнему свербил в мозгу как у вождя так и у Иоффе, напиравшего на то, что слова потомка о «множественных вселенных» требуют серьезнейшего изучения, да и то, что теория относительности в будущем возведена на пьедестал науки, говорили сами за себя…

Фесенков.

Шайн.

Иоффе удалось отстоять этих двух астрономов, объясняя это тем, какой массив новых сведений о Вселенной стал известен в будущем, имеется в немалом объёме на компьютере и тем, что Рожков хоть что-то, но может добавить сам и прокомментировать.