Эти соединения полностью сгорели в боях, дав время на организацию (уже по новой обстановке, а не по стремительно устаревавшим тактическим данным и знаниям по дислокации из «иной истории»!) контрударов бронетанковых сил РККА из глубины.

Также, как и в ПрибОВО, в ЗОВО в через несколько дней развернулось два больших танковых сражения, а немногие выжившие из остатков личного состава стрелковых дивизий первой, положенной на алтарь высших расчётов, линии ЗОВО – ещё будут прятаться а лесах и неделями прорываться на соединение со своими, по мере возможностей уничтожая мелкие тыловые подразделения врага. Им оставалось только прорываться на восток.

Увы, выйдут совсем немногие.

85-я, 56-я, 27-я, 2-я, 8-я, 13-я, 86-я, 113-я, 49-я, 6-я, 42-я, 75-я стрелковые дивизии, 6-я и 36-я кавалерийские. А также корпусные части из корпусов, к которым они принадлежали.

Вот номера этих соединений, также уничтоженных/«добитых на выходе из окружения» в первые дни войны в условном геометрическом круге с радиусом 50 километров с центром в районе Белостока. Как и «тогда», но забравших с собой в могилу больше захватчиков и задержавших первый натиск на главном направлении.

В «иной истории» первый день в этом округе с натяжкой можно было считать «достаточно нормальным» по меркам «22 июня».

И «тогда» и «сейчас» авиация и наземные силы КОВО были самыми мощными среди военных округов СССР. Но в «этот раз» часть сил в глубине округа к дате начала войны была собрана в конструкцию, позволявшую как усилить первую линию обороны округа, так и сместиться севернее, как мощное усиление сил ЗОВО, в случае, если «что-то пойдёт не так».

Книги попаданца спасли жизнь многим, вот и здесь, в КОВО, командующий ВВС округа, ещё один довоенный Герой Советского Союза, Птухин не был расстрелян по выдуманным обвинениям. Но если в «тот раз» его действия по маскировке своих самолётов на аэродромов в массе своей были сорваны из-за недостатка средств, то на сей раз он был поддержан и, более того прямо мотивирован соответствующими распоряжениями из Москвы, ресурсами и поддержкой. Усиление обороны аэродромов, маскировка, рассредоточение… хотя бы в пределах аэродрома, по его углам. Всё труднее с одного захода на бреющем (в случае применения для бомбардировки истребителями люфтваффе) кучу советских самолётов отправить в утиль.

И, главное – своевременный взлёт авиации КОВО на перехват трёхста с лишним самолётов 5-го авиакорпуса фон Грейма 4-го воздушного флота, шедших в первом ударе на авиабомбардировку 24-х передовых аэродромов округа (в основном на западной Украине) и последующее твёрдое руководство самим Птухиным ВВС округа из КП в Тарнополе, куда, в отличие от «того раза» переезд был совершён заблаговременно, а не в момент начала войны.

Не преуменьшая, но и не преувеличивая его заслуг, нужно сказать, что об многом он, как и командующий округа Кирпонос (которого, после некоторых раздумий назначили командовать КОВО даже ранее января 1941, как в «иной истории») были заранее предупреждёны ещё в мае, когда Москва им, как и другим высшим командирам из округов объяснила без излишних обиняков смысл всех предпринимаемых мер в разговоре в Генштабе, в котором участвовали руководители обеих разведслужб Союза – Фитин и Голиков, с картами и цифрами, скомпонованными из материалов попаданца и текущих разведдонесений.

ВВС КОВО понесли примерно 22 июня такие же потери, как и в «тот раз». Около трёх сотен самолётов. Уничтожив свыше 150 немецких, «сыграв в четыре раза лучше, чем первый раз». Картина потерь по своей структуре практически дублировала ЗОВО – две трети в воздухе, в бою, треть – на аэродромах. Захвата инициативы люфтваффе в первый день достичь не удалось, а 1-я танковая группа вермахта сразу же подверглась множественным авиаударам многочисленной советских авиации КОВО, понесла потери и не смогла повторить «тогдашний» успех 22 июня – прорыв в стыке между 5-й и 6-й армиями генералов Потапова и Музыченко.

Усиленные дивизии первой линии КОВО за счёт лучшего, чем в ПрибОВО и ЗОВО соотношения сил с передовыми частями немцев, смогли заставить тех ввязаться в вязкое противостояние с потерями один немец за двоих наших. Лучшее качество войск и командования никто не отменял. Вот только в КОВО этого было недостаточно, а дивизии первой линии не стали «смертниками по советски».

Однако даже после первых неожиданных потерь и сильнейшего сопротивления на всей линии госграницы, немцы упорно продолжали выполнение плана – главный удар на западной Украине они наметили и наносили «над» львовским выступом. А основными точкам будущего прорыва в нём являлись три направления – Бережцы – Ковель (на острие – 56-я и 62-я немецкие пехотных дивизии), Устилуг – Владимир-Волынский (44-я и 298-я пехотные дивизии и 14-я танковая), Сокаль – Дубно (9-я, 57-я, 75-я, 297-я пехотные дивизии и 11-я танковая).

Наибольшего успеха добилась в первый день 11-я танковая дивизия вермахта, смогшая, несмотря на потери под ударами советских ВВС, переправиться через Западный Буг около Сокаля. Где была остановлена засевшими в обороне советской пехотой, усиленной 1-й противотанковой бригадой Москаленко. Противотанковые артбригады РГК в этот раз формировались также, но раньше (уже осенью, а не весной 1941-го), их было меньше – 6 шт вместо 10, им усилили ПВО и их всех успели наполнить положенными по штату транспортными средствами. Именно эта бригада из подобных первой приняла участие в войне. В итоге, несколько дней спустя, в момент начала «новой версии» танкового сражения в районе Дубно-Луцк-Броды именно 11-я танковая дивизия вермахта уже потеряла (почти все – безвозвратно) половину своих танков от действий советской авиации, пехоты и противотанковой артиллерии.

На всей границе между заранее пополненными и боеготовыми стрелковыми дивизиями округа и наступавшими немецкиим силами начались тяжёлые бои. В принципе, тактика первой линии обороны не отличалась от ПрибОВО и ЗОВО. Но шансы остаться после первых дней боёв полноценными войсковыми соединениями, хоть и понёсшими потери, у дивизий первой линии КОВО, были намного выше, чем в Прибалтике и в Белоруссии.

Эти соединения на Украине могли даже рассчитывать позже, когда давление немцев станет нестерпимым, на вполне себе организованный отход от линии госграницы.

А мотомехчасти КОВО и подпиравшие их войска из глубины округа готовились вступить в бой тогда, когда из Львовского выступа начнут отходить обороняющиеся войска прикрытия.

Говоря о боях в районе Львовского «балкона» нельзя не упомянуть факт, не относящийся к ведению боевых действий, но очень важный в другом аспекте: Ведомство одного грозного советского наркома вывезло всех оставшихся заключённых (начав с украинских националистов) из Львовской тюрьмы в мае вглубь СССР. Читаные в книгах из будущего противоречивые (в зависимости от взглядов авторов) сведения о том, что происходило тогда во Львове и его окрестностях в последние предвоенные и первые дни после начала войны, послужили основой решения заранее пресечь почву для хотя бы части возможных послевоенных инсинуаций и обвинений. А за то, что произойдёт во Львове и его окрестностях, когда придут немцы – они и будут нести полную ответственность.

Подобные превентивные, крайне гуманные (особенно с точки зрения тех норм морали и понимания законности, которые господствовали в СССР на тот период) действия были проведены и на других приграничных территориях страны. Расстрелов заключённых в спешке, перед подходом немецких войск ныне не было.

Всё меньше поводов для послевоенных обвинений, особенно учитывая то, что Сталин и Берия с момента знакомства с попаданцем постоянно держали в голове мысли о том, что лично им можно прожить дольше, чем в «тот раз» до 1953-го… Они оба рассчитывали на это. А послезнание из книг потомка придало им изрядной уверенности в том, что после войны «всё будет хорошо» и их образ в глазах народа и всего мира будет изрядно чище и даже возвышенней и даже это восхищение не будет местами столь вымученным…