На следующий день – 23-го июня, окончательно разломав точными ударами приданной и подтянутой на поддержку артиллерии затрещавшую оборону советской пехоты ПрибОВО, в момент удачного прорыва, непосредственно на позициях стрелковых соединений РККА, немецкие танкисты понесли дополнительные потери от РПГ, пользу и эффект в ближнем бою от которых был оценён бойцами Красной Армии.

Тем более что тактика противодействия им немцами (правильное прикрытие танков отделениями пехоты, выцеливавшим гранатомётчиков) ещё не была отработана. Впрочем, первые трофейные образцы «новинки советского ВПК по идеям из будущего» – РПГ, немецкие войска захватили утром 23 июня. Как здесь, в Прибалтике, так и в Белоруссии. В донесениях, уходивших в штабы, немецкие офицеры также отмечали большое количество новых элементов в экипировке бойцов Красной Армии.

Говоря об изменениях, внесённых знаниями из будущего, нужно обязательно упомянуть следующий факт – в соответствии со специальным приказом советские бойцы, когда и где позволяла ситуация, при невозможности немедленного использования или безопасного вывода себе в тыл захваченной/оставленной вражеской техники – выводили из строя до конца подбитую немецкую технику – гранаты и бутылки с бензином в двигатели и прочие подсобные средства.

Ещё один урок из будущего… ремонтные службы немцев в «тот раз» работали очень хорошо, да и поле боя чаще оставалось за ними. На сей раз многое вообще пойдёт только на металлолом.

Местами стрелковые дивизии ПрибОВО продержались на позициях на границе до конца второго дня войны, когда панзеры, понесшие дополнительные потери от РПГ, пошли в прорыв, двигаясь на встречу иной итерации «сражения за мосты».

Высшим командирам немцев, крайне раздосадованным ожесточённым сопротивлением РККА сразу на линии госграницы и большими потерями, казалось, что вот – оборона Красной армии развалена и «Танки, вперёд!»

Имея в виду дальнейший прорыв к Риге, Даугавпилсу и Вильнюсу… и помня про значение 3х мостов через Неман в Литве и Белоруссии…

В ближайшее время же немецких танкистов ждали Алитус, Расейняй, Меркин(Меркине) и Каунас. Ждали их также соединения бронетанковых сил РККА ПрибОВО, переименованного вскоре во Северо-Западный Фронт. Главное событие первого этапа приграничного сражения в Прибалтике начало разворачиваться уже 24-го июня, когда почти одновременно начались два танковых сражения. А вступившие в бой части второго эшелона немцев начали пытаться ликвидировать попавшие в полуокружение и практически разгромленные советские стрелковые соединения сил прикрытия границы.

Готовился подпереть наносившие контрудар мотомехчасти РККА второй эшелон ПрибОВО, состоящий из переброшенных из глубины страны соединений и стрелковых дивизий бывших национальных армий лимитрофов (сведённых в «эстонский», «литовский» и «латышский» стрелковые корпуса), основательно почищенных и переформированных за время перед войной.

Ненадёжный состав – три четверти «местных», как офицеров, так и рядовых, в иной истории частично разбежавшийся, частично вообще стрелявший в спину своим новым командирам из РККА и радостно приветствовавшие немцев, уже без всяких репрессий был отправлены во внутренние округа и там основательно перемешаны с пополнявшимися там соединениями РККА.

Шанса разбежаться/предать им в это раз не предоставили. А после, когда стало ясно, что первый удар Гитлера выдержан, большинство из них несло службу как и остальные граждане СССР в не самых отборных, рядовых номерных стрелковых дивизиях, наполненных до штатов пришедшими по мобилизации гражданами СССР из разных республик. А некоторые недоумевали – в начавших выходить, не без прямого ориентирования сверху, сразу после завершения войны, мемуарах – «За что такое недоверие? Уж мы, посреди родных прибалтийских сосен и прибрежного песочка, спаянными рядами дали бы за нашу новую, советскую Родину, сильнее и лучше бой врагу, чем те, кто были призван из других мест необъятной…». Движение «лесных братьев» и прочей швали родом из холуев гитлера на той части Прибалтики, которая попала в оккупацию, всё же было, раскаченное абвером и местными «упоротыми», но намного жиже и конец его был скор.

Разделяй и властвуй – этот принцип был подходящ как для Римской, так и для красной, возможно, он доживёт и до времён звёздных империй.

Многие, читавшие послевоенные мемуары бывших бойцов фактически сформированных заново перед войной «национальных прибалтийских корпусов», с ними соглашались – «всё же это было достаточно волюнтаристское и несправедливое решение». Но, дескать – увы, что сделано, то сделано. История не имеет «сослагательного наклонения».

Главный удар врага советское военное руководство «тогда» ожидало на Украине и/или в Прибалтике. А получило его в Белоруссии в «тот раз».

Да и в «этот».

Но сейчас у руководства РККА был набор чит-кодов. Особенно он актуален был и действенен для сей примечательной и трагичной даты. Оставалось суметь реализовать его лучше. Именно в том самом максимальном тактическом варианте. Не допустить успеха немцев на варшавско-минском стратегическом направлении. После которого перед захватчиками лежала прямая дорога на столицу нашей страны и в её центральный промышленный район.

Первым пунктом исторической коррекции стали должные произойти немецкие авиаудары по аэродромам ЗОВО. Именно тут военное руководство СССР, используя подсказки из будущего, в чём-то попыталось реализовать одну из идей популярной предвоенной книги товарища Шпанова – «своевременной встречи немецкой авиационной армады».

Чит-коды из будущего, попытки (в чём-то успешные, в чём-то – нет) исправить «слабые места», усиленная боевая учёба в авиаполках в месяцы перед войной, действия, направленные на улучшение взаимодействия авиачастей и их командования (в первую очередь – по радиосвязи!) и… новые, полуэкспериментальные РЛС РУС-1 и РУС-2, улучшившие работу службы ВНОС. Большинство из выпущенной подобной техники перед 22 июня ушло в ЗОВО и в ПВО Москвы.

В штаб округа 9 июня приехал очень многое знавший «что к чему» представитель ГВС РККА – САМ Жуков, понимавший, что несмотря на всю роль и заслуги то ли его самого, то ли некой копии в «другом мире», здесь – «всё заново», здесь всё – «в первый раз». Ему выдали особые полномочия на тот случай, если, не смотря на всю предварительную работу, генерал Павлов начнёт не справляться и придётся «перехватывать управление». Того присутствие «контролёра» лично от Сталина изрядно нервировало и обижало. Но Герой Советского Союза, получивший это звание «за Испанию» не мог знать истинных причин такого жёсткого контроля. Да, разведка утверждает, что главный удар будет нанесён здесь, да, цифры сводок и потрясающая по детализация дислокация немецких войск (это точно не качественная немецкая липа? – несколько раз ловил себя на такой мысли Павлов) вроде бы говорили об этом. Но почему – за ним «особый пригляд»? Если бы не доверяли, вообще не оставили на округе, должном стать важнейшей первоначальной целью немцев… Павлов не мог знать, что глава государства (весьма смущённый противоречивыми версиями историков будущего насчёт личности генерала и понявший, что предателем тот не был и главные причины поражения ЗОВО не сколько на нём, а сколько в комплексе суммировавшихся причин) лично отправил Жукова сюда, для подстраховки, чтобы результат главного удара немцев в июне 1941 был не так катастрофичен для СССР, как в «тот раз».

Именно так, вдвоём, они и держались все эти дни. Павлов, получивший дополнительные сведения, приготовленные Жуковым, все дни до войны самолично контролировал выполнение всех свежих директив генштаба и процесс выдвижения войск на рубежи обороны.

Ночью 21/22 июня на основном КП ЗОВО в Боровой (7 км от Минска) Жуков, не особо склонный к интеллигентским рефлексиям и самокопанию, всё таки ощутил некую ирреальность от присутствия рядом командующего округа Павлова и начальника штаба ЗОВО Климовских. Тяжело всё же было знать, за что (или «за что?») эти люди, живые, и сидевшие рядом, на расстоянии вытянутой руки, были «тот раз» были расстреляны… Георгий Константинович, с усилием выдрал себя из в конкретно этих, ненужных сейчас воспоминаний из «книг будущего». Он взял себя в руки и выкинул из головы ненужные мысли…